Многие частные пенсионные фонды действуют в интересах не клиентов, а владельцев, вкладывая в их проекты значительную долю накоплений, считает «Сбербанк CIB», затрудняясь оценить риски таких инвестиций: ни фонды, ни ЦБ информацию не раскрывают.

Аналитики «Сбербанк CIB» проанализировали, каким рискам подвергаются пенсионные накопления граждан в частных фондах. Выводы не успокаивают: в действующей системе многие НПФ распоряжаются накопительными пенсиями, исходя из интересов не столько клиентов, сколько своих владельцев.

Об этом свидетельствуют данные регулятора ЦБ, а также отрывочные сведения самих фондов и их контрагентов.
Вопросы аналитиков вызывает выбор активов, в которые фонды инвестируют накопления.
Всего НПФ собрали почти 1,7 трлн руб. к октябрю 2015 г., согласно последним данным ЦБ. Из них в акции вложено 196 млрд руб., причем треть – 64 млрд руб. – это инвестиции в акции банка «ФК Открытие», Промсвязьбанка и «Росгосстраха», отмечает аналитик «Сбербанк CIB» Андрей Кузнецов.

В акции «ФК Открытие» вложено около 35 млрд руб. накоплений (более 20% капитала банка), причем львиную долю инвестировали родственные НПФ «Лукойл-гарант» и НПФ электроэнергетики.

В акции страховой компании РГС вложено около 12 млрд руб. от НПФ РГС (исходя из того, что доверительный управляющий НПФ РГС владеет 7,35% в капитале ПАО РГС), указывает Кузнецов.

Третий центр притяжения пенсий – Промсвязьбанк – привлек по 8 млрд руб. от фондов группы «Бин» и О1.

«Таким образом, треть всех акций в портфелях НПФ – это нерыночные, малоликвидные бумаги, риски которых не оцениваются аналитиками, но по формальным требованиям ЦБ в эти акции можно вкладывать пенсии», – удивлен Кузнецов.

Это только вершина айсберга – гораздо больше накоплений НПФ вкладывают в облигации (см. график). Бонды – более простой и удобный способ привлечения пенсионных инвестиций. Но при этом НПФ не обязаны раскрывать клиентам информацию, в какие именно проекты они вложили их деньги и каковы риски таких инвестиций. ЦБ публикует данные о структуре активов НПФ раз в год и спустя 6–7 месяцев после отчетной даты, однако и эта информация не детализирована.

Чтобы получить примерное представление о том, сколько НПФ вложили в проекты своих владельцев, нужно сопоставить данные ЦБ, отчетность контрагентов, разрозненные сведения самих фондов и даже при этом мы увидим лишь малую долю таких инвестиций, признает Кузнецов, отмечая, что клиентам НПФ самим сложно провести такой анализ.

Это несет риск, полагает он: «При отсутствии норм раскрытия информации о структуре активов у владельцев НПФ возникает соблазн использовать пенсионные накопления для инвестиций с высоким риском по более низкой цене».

Владельцы НПФ, судя по сообщениям в прессе, покупали фонды по ценам до 25% от активов, указывается в отчете. Если фонд собирается зарабатывать на классическом пенсионном бизнесе, то эта цена выглядит завышенной. «Доходы НПФ – это комиссия, доля от инвестдохода, полученного для клиентов. И при такой бизнес-модели оправданная цена за НПФ – 2–4% от активов», – говорит Кузнецов.

Регулятор тоже обеспокоен тем, что НПФ инвестируют пенсионные накопления не только в публичные активы, но и в проекты, «полностью или частично аффилированные с акционерами фондов», заявлял в декабре первый зампред ЦБ Сергей Швецов. «Те цифры покупки пенсионных фондов, которые мы имеем (это 20–25% от суммы пенсионных накоплений), с учетом стоимости капитала, которая сегодня есть в России, скорее подталкивают нас к мысли, что акционеры пытаются использовать средства пенсионных фондов не только для публичного инвестирования в публичные инструменты, но также для финансирования проектов, полностью или частично аффилированных с самими акционерами», – заявил Швецов, пообещав, что регулятор будет «осуществлять жесткий надзор».